Хрустальный грот - Страница 105

105

Я проснулся от тепла. От тепла и шума людских голосов рядом со мной. Я поднял голову. Верхняя часть моего тела и руки покоились на камне, а полусогнутые ноги были внизу. Утреннее солнце уже стояло высоко, освещая сверху гигантские камни. От влажной травы поднимался туман, его завитки окутывали склоны холма. Оказывается, к святилищу подошла группа людей, и теперь они стояли, наблюдая за мной. Пока я моргал, разминая онемевшее тело, люди расступились, и вперед вышел Утер с несколькими начальниками, среди которых был Треморинус. Два воина вытолкнули перед собой ирландского пленника. Его руки были связаны, а на щеке запеклась кровь, но он держался хорошо, спокойнее, чем испуганные конвоиры.

Увидев меня, Утер остановился. Подождав, пока я поднимусь на ноги, он подошел. Наверное, у меня на лице еще оставались ночные тени, так как на лицах командиров появилось выражение, к которому я уже привык, — выражение настороженности и удивления. Даже Утер говорил несколько громче обычного.

— Значит, твои чары не уступают их волшебству.

Свет слишком сильно бил мне в глаза. Утер выглядел каким-то ярким и ненастоящим, как отражение в воде. Я попытался ответить, прочищая горло.

— Я пока жив, если ты это имеешь в виду.

— Никто из всей армии не согласился бы провести здесь ночь, — хрипло сказал Треморинус.

— Из боязни к черному камню?

Рука Утера непроизвольно шевельнулась, будто он хотел сделать какой-то знак. Увидев, что я заметил его жест, он рассердился.

— Кто сказал тебе о черном камне?

Но прежде чем я успел ответить, заговорил ирландец.

— Ты видел его? Кто ты?

— Меня зовут Мерлин.

Он медленно кивнул. На его лице по-прежнему не было видно страха и благоговения. Видимо, он прочел мои мысли и улыбнулся, как бы говоря: «Мы с тобой можем постоять за себя, не пропадем».

— Зачем тебя привели сюда? — спросил я его.

— Показать им священный камень.

— Он уже все рассказал нам, — промолвил Утер. — Это вон тот резной алтарь.

— Отпустите его, — сказал я. — Он нам не нужен. И алтарь оставьте в покое. Вот этот камень.

Образовалась пауза. Ирландец рассмеялся.

— Во имя всего святого! На что может надеяться бедный поэт, если здесь находится сам королевский чародей? Это написано на звездах, что вы заберете его, значит, так и должно быть во имя справедливости. Этот камень был не сердцем, а проклятием Ирландии. Может быть, Ирландия выиграет, если его увезут.

— Как так? — спросил я и обратился к Утеру: — Прикажи отпустить его.

Утер кивнул, и узника освободили. Он потер кисти рук и улыбнулся мне. Можно было подумать, что мы остались одни.

— Рассказывают, что в незапамятные времена этот камень привезли из Британии, из западных гор, которые спускаются к Ирландскому морю. Человек, которого звали Фион Мак-Кумейл, пронес его на руках через море и поставил здесь, он был великим королем всей Ирландии.

— А теперь с несколько большими усилиями мы вернем его в Британию.

— Я думал, что такой великий волшебник, как ты, поднимет его одной рукой, — рассмеялся ирландец.

— Я не Фион. А теперь, если ты мудр, поэт, возвращайся домой, бери лиру и забудь о войнах. Напиши песню о камне, о том, как Мерлин-волшебник забрал камень из «Пляски Киллара» и легко перенес его к «Пляске висячих камней» в Эймсбери.

Он махнул мне рукой в знак приветствия и, все еще смеясь, ушел. Он, несомненно, в целости добрался домой, так как в последующие годы я слышал эту его песню.

Но сейчас его уход даже не заметили. Все молчали, пока Утер хмурился, глядя на камень, словно взвешивая его мысленно.

— Ты сказал королю, что все в твоих силах. Это правда?

— Я сказал королю, что принесенное людьми однажды может быть и унесено ими.

Слегка раздраженно, он взглянул на меня.

— Он говорил мне это. И я согласен. Для этого не требуется волшебства и красивых слов. Лишь опытные мастера и подходящие машины. Треморинус?

— Да, сэр!

— Нам хватит одного этого королевского камня. Остальные просто опрокиньте, и все.

— Хорошо, сэр. Если бы, Мерлин...

— Мерлин займется укреплениями. Мерлин, начинай. Даю тебе двадцать четыре часа.

У наших людей имелся опыт подобной работы. Они снесли стены и забросали их остатками рвы. Частоколы и деревянные постройки были сожжены. У всех было хорошее настроение, и работали люди бодро. Утер всегда щедро одаривал войска. На этот раз было в изобилии награблено золота, колец из меди, бронзы и золота, украшений и тонко сработанного оружия, украшенного медью и ирландской эмалью. К наступлению темноты все работы были закончены. Мы покинули холм и вернулись в свой временный лагерь, разбитый на равнине у подножия.

После ужина ко мне зашел Треморинус. На верхушке холма до сих пор горели факелы и костры, рельефно выделяя то, что осталось от «Пляски». Его лицо было угрюмым и усталым.

— За целый день мы подняли его только на два фута, — с горечью произнес он, — а полчаса назад подпорки сломались, и он рухнул на место. Какого черта ты выбрал этот камень? Ирландский алтарь был бы легче.

— Ирландский алтарь — это не то.

— Клянусь богами, Мерлин, дело идет к тому, что ты и этот камень не получишь. И мне все равно, что он там говорит. Я отвечаю за эту работу и прошу тебя помочь. Пойдешь?

Случившееся потом послужило пищей для легенд. Мне скучно пересказывать, что мы там делали, но это не составило для нас большого труда. В моем распоряжении имелся целый день, чтобы обдумать действия. Камень и местность я видел. Задумки новых приспособлений роились у меня в голове со времени отъезда из Британии. Мы старались везти его большую часть пути по воде. От Киллара до моря — по реке, оттуда морем до Уэльса, а там по двум великим рекам Эйвон, перетащив его из одной в другую две мили по суше. Я, конечно, не Фион Сильная Рука, но я Мерлин. Огромный монолит прибыл на место назначения, как легкая баржа по спокойной воде. Я же постоянно сопровождал его. По идее я должен был отдавать время сну во время пути, но не помню, чтобы я спал. Я проводил время в постоянном бдении, как у смертного одра. Это было моим единственным морским путешествием за всю жизнь, когда я не чувствовал качки, а сидел тихо и спокойно (как мне рассказывали), словно у себя дома в кресле. Однажды ко мне подошел Утер, сердитый, должно быть, из-за того, что мне легко удалось сделать работу, над которой безрезультатно трудились его инженеры. Но он вынужден был сразу же уйти и больше не подходил. Я ничего не помню. Наверное, я там не присутствовал. Дни и ночи я мысленно находился в огромной спальне в Винчестере.

105